Книга "Зеленый медведь"

Москва, 2006. По поводу заказа книг писать издателю Игорю Белому: igor@beliy.ru

Слава Богу, что не всё «слава богу»,

слава Богу за добро и за зло.

Слава Богу, что отпущен в дорогу,

я в дороге – значит, мне повезло.

Будет долгою она иль короткой,

будут славить иль камнями швырять,

дай мне веру, дай мне силы, чтоб кротко

«Слава Богу!» каждый раз повторять.

Если можно, то не взыскивай строго,

не испытывай меня на излом,

милосердным, если можно, будь Богом,

и не надо «по делам – поделом».

Милосердным, а не праведно строгим,

не спешащим, если что, наказать...

И, пожалуйста, закончив дорогу,

дай мне силы «Слава Богу!» сказать.

1999

Лепестки облетевшие розы,

словно перья растерзанной птицы,

обагряют осеннее утро,

нагоняя пустую тоску.

Жизнь нас дрючит, меняя лишь позы,

но недолго всё это продлится.

Время сыплем мы грустно и мудро

между пальцев, подобно песку.

Осыпаются годы, как листья,

как размоченная штукатурка.

Нашу молодость, словно белила,

время-ливень смывает с лица.

И всё чаще, хоть злись, хоть не злись, я

понимаю, что память-шкатулка

от того, что приснилось, что было,

лишь осколки хранит до конца.

Тень от тени, осколки осколков –

небогатое это богатство.

И его нам придётся оставить,

разделяясь на душу и прах.

Прах есть прах, о душе же нисколько

я не ведаю. Пусть святотатство

мне Всевышний в вину не поставит.

Мне и так наказанием страх.

Что бессмертна душа, – допускаю.

Ей досталось не лучшее тело.

Но друг друга терпеть они будут

до прощанья на том рубеже,

где куда-то тела опускают,

а душа, если есть, отлетела.

Но меня, толстяка и зануды,

как хотите, не будет уже.

2000

Я вышел в утро. Птахи пели.

Вставало солнце из купели

и, отряхнув с себя росу,

горстями сыпало в лесу

недолговечные алмазы.

Февраль, прикинувшись апрелем,

такими птицами кричал,

такими трелями звучал,

что ясно становилось сразу

всё то, что это означать

могло, вернее, означало!

Я слушал – и во мне звучать

иное начало начало.

02.02.2002

Зверел Кирилл. Кирял Мефодий.

Не шла работа, хоть убей.

Курился ладан. Средь угодий

гонял мальчишка голубей.

Дождь стих. Повеяло сиренью.

Бежали тени по песку.

Кирилл, измученный мигренью,

провёл ладонью по виску.

Пробилось солнце. Деловито,

руладу пробную послав,

запел скворец. Ждал алфавита

через неделю Ростислав.

Скворец зашёлся, как вития.

Скворец собой заполнил сад.

Назад тянула Византия,

но не было пути назад.

Он глянул в сад, взывая к чуду.

Там, за окошком из слюды,

через сырой песок повсюду

бежали ижицей следы.

И, ощущая волю Божью,

застыл растерянно Кирилл.

Потом схватил перо и с дрожью

значок несложный повторил.

Нарисовал похожий. Вроде

посимпатичнее на вид.

Орал скворец. Храпел Мефодий.

И начинался алфавит. 

Февраль 2004

За окном дождя чечётка.

Дома пасмурно, нечётко,

но зато есть чай и ром.

За окном, конечно, хуже.

Злой автобус лупит лужи,

мстя за мерзкую погоду

неповинным пешеходам...

Много хуже за окном. 

Февраль 2006

Поварёшка на стене у окошка.

Ночь, как кошка, улеглась, от ходьбы

подустав, и притаилась, как кошка.

Мы сидим с тобой и чистим грибы.

Мы с тобою припозднились немножко,

и носами мы клюём в унисон.

На пол падают то шляпка, то ножка.

Мы с грибами погружаемся в сон.

Свет сознания в глазах наших тухнет,

опускаются усталые лбы.

И нам снится, что мы ночью на кухне

засыпаем, не дочистив грибы.

Октябрь 2004

Ветерок едва ласкает,

не тревожа никого.

Всё уютно, всё сверкает.

Вечер. Город. Рождество.

Вечер тихо догорает.

Колоколенка с холма

благосклонно озирает

благонравные дома,

Поспешившие налиться

света каплями впотьмах.

Благодушие на лицах,

благолепие в умах.

В этот час предновогодний

всё украшено окрест...

Будь распят Христос сегодня –

как бы был подсвечен крест! 

декабрь 2000

Кто по школе муравьиной

вереницей лестниц длинной,

раздавая нагоняи,

бродит, ужас нагоняя,

и глядит из-под фуражки

так, что бегают мурашки?

Муравьёв, Козяв Козявыч, –

муравьиной школы завуч! 

Октябрь 2004

Некурящий и непьющий,

мало, правильно едящий

и в минувшее глядящий

без досады и стыда,

а в грядущее без страха,

но без ожиданья чуда...

Я таким, увы, не буду,

слава Богу, никогда.

2004

Если радугу из мая

дотянуть до октября

и по радуге над летом,

как по мостику, гулять,

сверху лета не рассмотришь,

но, по мостику идя,

можно будет дёргать солнце

за торчащие лучи.

Октябрь 2004

Спокойная, размеренная жизнь

спокойного, размеренного утра.

Солидная, размеренная смерть

в такое органичней, чем всегда.

И очевидней: сколько ни кружись,

а в океан вольётся Брахмапутра.

И прекратится эта круговерть.

И это, вероятно, не беда. 

Апрель 2004

На батарее пыль и по углам.

Бутылок батареи. Хлам повсюду.

И всюду книги. Грязную посуду,

разбросанную по столам,

в один присест не вымыть. И спасать

порядок неохота. Проще вынуть

бумагу, ручку, стул к столу придвинуть

и это безобразье описать.

ноябрь 2005